Первый эпизод

Прекрасная изба в русском стиле с национальными элементами: рушники, коврики. Но уже видны и следы цивилизованности, типа, люстра, кресло, на печи висит старинный телефон с трубкой на рычаге. Под лавкой у печи кадка с квашнёй. Большое двустворчатое окно с занавесками выходит в яблоневый сад.
В центре избы стоит, то ли большое лукошко, то ли стилизованная круглая люлька, украшенная вышивкой, в котором полусидя дремлет Курочка Ряба, слушая бабкины сказки. Ряба в чепчике с кружевами и лентами, чем-то напоминает несуразную игрушку. Ряба борется с дремотой, голова её постоянно заваливается в сторону. Гликерия подпоясана большим цветастым платком, сидит с большой раскрытой книгой и увлечённо читает сказки для Рябы.

ГЛИКЕРИЯ (завершая чтение). Во-от и зажили они мирком да ладком, пить квас с медком. По усам текло, да на пуп натекло. В общем, стали все жить-поживать и добра наживать!.. (Она захлопывает книжку от чего Ряба вздрагивает и снова выходит из дрёмы.)
РЯБА. Добра? Непонятно как-то – общо?. Что за добро?
ГЛИКЕРИЯ (обнимая Рябу). Яички несёшь? Ты и есть добро! Курочка-мазурочка наша ненаглядная!..
РЯБА. Они яйца, что ли, стали нести?
ГЛИКЕРИЯ (задумавшись). В сказках обычно сундуки с золотом во дворец несут.
РЯБА. Почему с золотом, а не с пшеном?
ГЛИКЕРИЯ. На золото чего надобно купишь – хошь корову, хошь дворец с лифтом, хошь автонобиль.
РЯБА (оживляясь). Ух ты! Можно в Африку поехать, там курочки с пышными хвостами – павлины, называются.
ГЛИКЕРИЯ. Ох, мечты детские. Рябушка, после сказки вкусное яичко должно появится. (Хлопает в ладоши и пританцовывает.) А ну-ка, яичико, где кругло личико? Покажись-появись!..
РЯБА. Ага. (Гнездится на месте.) Вота… уже… Принимайте!

Слышится удар чего-то тяжёлого об пол.

ГЛИКЕРИЯ. Снесла, умница?
РЯБА. Чего-то снесла. Сама не разберу.

Из-под лукошка в небольшую корзиночку по длинному жёлобу выкатывается яйцо – да не простое, а золотое! Бабка сначала с осторожностью осматривает яйцо, потом берёт в руки.

ГЛИКЕРИЯ (взвешивая рукою). Тяжеленько. (Шкрябает ногтем.) Не пойму – золотое али крашеное?

Ряба выходит из люльки и тоже рассматривает яйцо.

РЯБА (разглядев). О, печать!.. (Читает.) Девяносто девятая, высшая проба. Ого!
ГЛИКЕРИЯ. Это как же так умудрилась-то, сердешная?
РЯБА. Дык замечталась про всякие автонобили там с лифтами… про путешествия на сундуках…

В это время слышно, как за окном что-то с треском падает и по-поросячьи взвизгивает. Кажется, обломился сук у яблони и с него кто-то упал и сильно ушибся. Гликерия бросается к окну.

ГЛИКЕРИЯ (выглядывая в окно). Ох и драпанул – прям через крапиву!..
РЯБА. Поди, ребята яблоки воровали?
ГЛИКЕРИЯ. Уж больно здоров и волосат был… (Вдруг с тревогой.) Ой, батюшки, покоя нам не видать с энтого золота!.. Ты, Ряба, не вздумай больше таких яичек нести.
РЯБА (недоуменно). Дык добро ведь. Сама ж говоришь, во всех сказках сундуки золотом набивали.

Гликерия ищет место, куда бы спрятать яйцо.

ГЛИКЕРИЯ. Набивали. И вокруг всегда разбойники да грабители наживу искали… (Открывает сундук и бросает туда яйцо.)
РЯБА. В сказках разбойники в сундуки-то и заглядывают.
ГЛИКЕРИЯ. И то верно. (Достаёт оттуда яйцо и идёт к печи. Прячет там.)
РЯБА. А в печи мышки, всем про яйцо растрезвонят.
ГЛИКЕРИЯ. Куды ж его?.. (Крутится на месте.)
РЯБА. Во! в самовар. Туда, окромя тебя, Гликерия, никто не заглядывает.
ГЛИКЕРИЯ. Ох, Рябушка, светлая головушка. (Прячет яйцо в самовар.)
РЯБА. Ой! Опять.

Ряба подскакивает на месте и бежит в люльку. Снова слышится глухой удар и по жёлобу выкатывается яйцо – снова золотое!

ГЛИКЕРИЯ (всплеснув руками). Золотая лихоманка!.. Теперь забьёшь ты золотом все дыры в избе.
РЯБА (оправдываясь). Это само всё! Это не я!..

Гликерия подходит к телефону на печи и набирает номер.

ГЛИКЕРИЯ (причитая). Вот беда, вот беда… (В трубку.) Еремей, ты где?.. Доски для заборчика присматриваешь?.. Ты лучше изгородь с колючей проволокой купи, да парочку медведей на цепи приведи… Тут такое случилось – не по телефону, давай!.. (Вешает трубку. Рябе строго.) Так, из дома теперь куриной лапкой ни шагу. Из двери даже клюва не высовывай. Не ровен час, лихие люди тебя унесут, а избу подожгут! (Всплёскивает руками.) Как же в поле-то идти – одну тебя не оставишь!

Второй эпизод

В избу входит дед Еремей, в руках у него доска и молоток. Он в игривом весёлом настроении, молоток так и пляшет в руках.

ЕРЕМЕЙ (вертя молоток в руках). Вот гвоздок приколочу, да по шляпке постучу – тук-тук-тук…
ГЛИКЕРИЯ. …съешь утюг! Беда у нас, Еремей, даже не знаю с чего начать.
ЕРЕМЕЙ. Вот отсюда и начинай. (Бьёт по доске.) А я там закончу.
ГЛИКЕРИЯ. Ну, тогда любуйся. (Показывает на яйцо.)

Гликерия подходит к корзинке с яйцом, следом за ней Еремей. Он берёт яйцо и внимательно рассматривает.

ЕРЕМЕЙ (читая). Девяносто девятая проба…
ГЛИКЕРИЯ. В самоваре ещё одно.
РЯБА (испуганно). Ой, кажись, щас ещё прибудет…

Снова слышится знакомый глухой удар и яйцо катится по жёлобу в корзинку. Довольный и улыбающийся Еремей подхватывает яйцо.

ЕРЕМЕЙ. Увесистые! Я из этих яичек отвес на крыше сделаю с ветряком – вентилятор пусть в доме крутит. (Берёт два полотенца и крутит ими перед собой.) Ж-ж-ж! Летом прохладно, ветерок по избе гуляет …

Ряба расправляет крылышки, будто для полёта.

РЯБА. Ух ты! И я вроде как лечу-у...
ГЛИКЕРИЯ. Еремей, ополоумел, что ли? Это золото! Богатство!
ЕРЕМЕЙ. Верно. Значит, Гликерия, новую избу срубим – с раздвижными потолками и с телескопом. Автонобиль купим вездеходный!..
ГЛИКЕРИЯ. Ага, а как до Царя-батюшки дойдёт: «Вот в твоём царстве-государстве богатеи объявились. Богаче тебя! Нос задирают, шапки не ломают!..»
ЕРЕМЕЙ. А мы в другое царство подадимся.
ГЛИКЕРИЯ. Цари везде на один фасон – нас в темницу, а золото себе.
ЕРЕМЕЙ. Значит, надо самим царями стать!
ГЛИКЕРИЯ (в ужасе). Батюшки! Да тебя за такие мысли в кипятке сварят!
РЯБА. А вдруг нашему царю часть золота подарить?
ГЛИКЕРИЯ (в панике). Кому часть нужна – всё заберут и тебя впридачу! Ох, Рябушка, зёрнышко ты наше!..
ЕРЕМЕЙ. Цыц! Может, ещё и не прознал никто. Кто-нибудь золото видал?
ГЛИКЕРИЯ. В избе никого… (Заглядывает под пол печи.) Мыши в поле ушли… Кошка в саду жуков ловит…
РЯБА. Вот вам и никого!.. (Кивает головой в сторону окна, где с обратной стороны громко чирикают и скачут воробьи.) Кыш!..
ГЛИКЕРИЯ. Неужто серые воробушки растрезвонят про наше золото.
РЯБА. Ещё как, и приврут вдобавок.

Гликерия бежит к окну и закрывает его занавеской, распугивая воробьёв.

ГЛИКЕРИЯ. Кыш! Кыш, малявки! Не было тут ничего. Нету новостей.
ВОРОБЬИ (чирикая наперебой). Были!.. Были! Сейчас сороке расскажем, она по всему лесу разнесёт!.. Всем растрезвонит!.. (Улетают.)
ЕРЕМЕЙ. Куда ж Рябу спрятать? (Мечется по избе.) В погребе мыши. В печи кошка греется. В лесу кабаны да волки. В поле грачи… (Хватается за голову.) Ай-яй-яй, хоть шапку-невидимку ищи!
ГЛИКЕРИЯ. Она в другой сказке. (Хлюпает носом.) Ох, горе-горькое… Ох, Рябушка, видать, придётся тебя в подарок царю дарить. Иначе он всех в темнице сгноит.
ЕРЕМЕЙ. Темноты боюсь – аж до мурашек.
ГЛИКЕРИЯ (Еремею). Ну, чего столбом встал – упаковать Рябушку надо как-то повеселее, подарок как никак. (Идёт к сундуку за лентами и цветной бумагой.) Глядишь, Царь-батюшка душой размякнет.
ЕРЕМЕЙ. Верно, может, и Рябушку навещать позволит.

Гликерия собирает ленточки, делает бантики, украшает люльку и частично Рябу, подключая к своей работе Еремея. Ряба сидит в люльке, как вишня на торте.

РЯБА. Гликерия, а у царя шоколад есть?
ГЛИКЕРИЯ. Кажный день будешь лопать – надоест.
РЯБА. Ух ты! А лимонад?
ГЛИКЕРИЯ. Этого добра, как воды в реке.
РЯБА. Ух ты! А мармелад?..
ЕРЕМЕЙ. У царя нашего добра целые горы – во дворце от алмазов ночью как днём светло.
ГЛИКЕРИЯ. А в саду павлинов мармеладом кормят.
РЯБА. Ух ты! Поглядеть бы.
ГЛИКЕРИЯ. Правда, мы сами не видали, это люди сказали.

Третий эпизод

В дверь избы кто-то сильно барабанит, будто её с петель снести собирается.

ГЛИКЕРИЯ (крича в сторону двери). Кого нелёгкая несёт? У нас тут дело государственной важности!..
КАБАН (из-за двери). Кабан – царский шеф-генерал.
ГЛИКЕРИЯ. Ой, мигом я!.. (Бросается к двери.)

Появляется Кабан, но в дверь не заходит, стоит на пороге. Он взъерошен, недоволен, в потрёпанном мундире и мятых сапогах.

КАБАН (стоя на пороге, строго). Дверь никому не открывать! Из дома не выходить!.. Громко не говорить!.. В окна не глазеть!..
ЕРЕМЕЙ. Ух ты, никак война! С соседним царством, что ли?
КАБАН (вручая Гликерии большое письмо). Вот депеша – суперсекретная! Ни одна душа не должна знать! Иначе наказание – (угрожающе хрюкает) грю-ю! – целый год одни жёлуди есть!

Кабан уходит. Старик подходит к двери и трусовато разворачивает бумагу с печатью.

ЕРЕМЕЙ. Как же её читать-то, ежели она секретная?
ГЛИКЕРИЯ. А давай в сторонку отойдём, от лишних ушей.
РЯБА (обиженно). В сторонку – вдруг это и меня касается.

Гликерия и Еремей окружают лукошко с Рябой.

ГЛИКЕРИЯ (читая срывающимся голосом). Суперсекретно. Царёва титеша – фух – слово какое грозное!
ЕРЕМЕЙ. Ну, не томи, Гликерия!
ГЛИКЕРИЯ (читая депешу). «Не притворяйтесь! Всё невидимое стало видимо… Лучше сдавайтесь в плен, пока я добрый. Не вздумайте начать войну, сила на моей стороне. Моя правда в кармане, а беда на аркане. Руки вверх! Вы окружены!.. ФУндер-мУндер, цАпель-бУбель… Айн, цвай, драй – лежи не вставай! Ты, маленький Еремейка, у тебя драная телогрейка... Ты, Еремей, пчелы глупей!..»
ЕРЕМЕЙ (не выдержав). Ну, царь-батюшка и паразит! За какие грехи меня щемит? Сам-то – яблоко от помидоры не отличит!..
ГЛИКЕРИЯ. Цыц!.. (Прислушивается.) Кажись, у окошка кто-то бродит…
РЯБА. Слышу, как камушки хрустят…
ЕРЕМЕЙ. Никак шпиён с соседнего царства секреты вынюхивает… Ух я его!..

Еремей лезет за печку и достаёт оттуда деревянную лопату для доставания хлеба из печи.

ГЛИКЕРИЯ (Рябе). Прячься! Прячься!..

Гликерия засовывает Рябу поглубже в люльку.

ЕРЕМЕЙ. Щас я этому шпиёну спинку-то приглажу… Открывай, бабка, окно – тихо открывай, не спугни!..

Гликерия открывает окно, Еремей забирается на подоконник и замахивается лопатой. Из-под окна с улицы выныривают две головы – это Кабан и Царь. Кабан держит перед собой большой револьвер, а Царь – бомбу с фитилём.

ЦАРЬ (кричит). Айн, цвай, драй! Руки вверх!.. (Еремею.) Это чего ты, на Царя-батюшку замахнулся? Воевать удумал? А ну, Кабан, с тыла заходи!..
КАБАН. Ура-а-а! (Убегает.)
ЦАРЬ. Куда в крыжовник, балбес! С тыла, это сзади избы…

Кабан возвращается, обежав кругом избы. Старики с любопытством и удивлением наблюдают за происходящим.

КАБАН. Враг позорно бежал!
ЦАРЬ. Смирно! Пятак вверх! (Показывает на Еремея с лопатой.) Видишь, болван, твой враг сидит в окне и нагло ухмыляется.
КАБАН. А может, напролом, через окно?
ГЛИКЕРИЯ. А может, Царь-батюшка через дверь войдёт, как гость дорогой?
ЕРЕМЕЙ. Я, Царь-батюшка, думал, это шпиёны лезут… Уж извини.
ГЛИКЕРИЯ. Прости, нерадивых.
ЦАРЬ (довольный). Сдаётесь на милость царя?
ЕРЕМЕЙ. Как есть.
ГЛИКЕРИЯ. Сдались уже.
ЦАРЬ. То-то же.
КАБАН. Да здравствует царь-победитель! Ура-а-а!
ЦАРЬ. В ухо орёшь, кабан-пузо с барабан.
РЯБА. Дайте на царя глянуть. (Выпрыгивает из люльки и бежит к окну.)

Царь и Кабан идут к двери в избу.

ГЛИКЕРИЯ (Рябе). Уйди от греха подальше!.. (Еремею.) Иди гостей встречай, будем их чаем поить с ромовыми пирожными, с тортом земляничным!.. Таких золотых гостей-то!..

Четвёртый эпизод

Царь и Кабан заходят в дом через двери, а Еремей их встречает, низко кланяясь, держа в руках земляничный торт вместо каравая на рушнике.

ЦАРЬ (оглядывая избу). Люстра, телефон… Небедно живёте.
ГЛИКЕРИЯ. Это всё Еремеюшка рукодельничает.
ЦАРЬ. Ну что, зачитали мою депешу?
ГЛИКЕРЬЯ. Зачитали, Царь-батюшка.
ЕРЕМЕЙ. Наизусть выучили. (С трудом вспоминает.) Хрундель-шпундель… Цвай, драй…
ЦАРЬ. Ага, устрашила вас депеша словами учёными?
РЯБА (дурашливо улыбаясь). Я чуть квадратное яйцо не снесла!
ГЛИКЕРИЯ (Рябе). Цыц!

Царь макает палец в торт и даёт его облизать Кабану.

ЦАРЬ (глядя на Кабана). Царей тортами частенько травят. Так?
КАБАН. Так точно. (Слизывает с пальца торт и замирает на вдохе.)
ЦАРЬ. Ну?
КАБАН. Надо бы ещё опробовать. (Суёт всё рыло в торт и ест.)
ГЛИКЕРИЯ. Что вы, Ваше Величество! Да мы ради вас!..
ЕРЕМЕЙ. Да ради вас мы!..
ЦАРЬ. Ну, и что вы ради меня – избу мне подарите? Подерётесь меж собой? Подерётесь, спрашиваю?
ГЛИКЕРИЯ (тихо Еремею). Да ткни ты меня разок, пусть потешится.
ЕРЕМЕЙ. Ну, коли для порядку так надобно, можно и поколотить друг дружку. (Замахивается лопатой на бабку.) Ужо я тебя, Гликерия, разнесу в пух и в перья!
ГЛИКЕРИЯ. Ой, спаси, Царь-батюшка, от мужа-притеснителя!.. Ой, спаси, от мужа-гонителя!..

Всё это Еремей и Гликерия делают не по-настоящему, замедленно, будто играют плохой любительский спектакль.

ЦАРЬ (морщась и отворачиваясь). Позорище. Не стыдно кривляться?.. Перед родным царём надо настоящие чувства показывать, а у вас – притворство одно!.. Кабан, чего пасть разинул – противник нас отвлекает, в заблуждение вводит, а генерал обязан разведку вести.
КАБАН. Так точно!

Кабан начинает рыскать по избе, переворачивая всё вверх дном. Царь одобрительно наблюдает, указывая пальцем.

ЦАРЬ. В сундуке посмотри, окорок небритый!.. Вон, в печь загляни… (Кабан лезет в печь.) Пузо убери – не влезешь.

Кабан вылезает из печи перепачканный с горшком в руках, уплетая что-то из горшка.

КАБАН. Пшёная кашка – тоже проверить надо… мало ли…
ГЛИКЕРИЯ. Царь-батюшка, ты бы сказал, чего ищешь, мы бы сразу отдали.
ЕРЕМЕЙ. Мы Царю-батюшке всё отдадим – до ниточки.
РЯБА. До яичка.
ЦАРЬ. Ужо я вас! Хоть гвоздик утаите, в темницу всех заточу вот с такими крысами. (Кабану.) Ну-ка, читай донос, кабан.
КАБАН (разворачивая бумагу). Донос царю. Суперсекретно! (Читает.) Доношу Вашему Величеству, что в избе Еремея и Гликерии изготавливаются бомбы в огромном количестве. Либо пушечные ядра.
ГЛИКЕРИЯ. Да господь с вами!
ЕРЕМЕЙ. Я ещё при соловье-разбойнике воевал – сто лет назад!..
ЦАРЬ. Не оправдываться! (Кабану.) Читай.
КАБАН (продолжая читать). Видимо, умышляют они захватить твоё, Царь-батюшка, царство, разбомбить дворец златоглавый…
ГЛИКЕРИЯ (взрываясь). Царь-батюшка, терпежу нет! Ну враньё! Чем бомбить-то?.. (Достаёт из-под лавки кадку с квашнёй.) Квашнёй, что ли?!..
ЕРЕМЕЙ (смелея, Кабану). Уж генерал бы должон знать, бомбы из теста не лепят. (С насмешкой.) Вояка.
КАБАН. Но-но!.. Ядра тут гремели, по полу катались.
РЯБА. Ваше Величество, это не бомбы, это я яички золотые снесла. Они и гремели.
ЦАРЬ. Чи-иво-о?!
КАБАН. Какая разница чего. Таились. Замышляли.
ЦАРЬ. И молчали!
ГЛИКЕРИЯ. Так вы, окаянные, рта раскрыть не даёте.
ЕРЕМЕЙ. Намеря?лись в подарок вам золотые яички преподнесть.
РЯБА. Щас, Царь-батюшка, я вам лично яичко снесу.

Снова слышится знакомый грохот, и по жёлобу из-под лукошка выкатывается ещё одно золотое яичко.

ЦАРЬ. Вот так пироги с бубенцами!.. (Берёт яйцо в руки и внимательно рассматривает.) Ой, тут даже рисунок витииватый… Царица-заступница!
ГЛИКЕРИЯ. Это павлин хвосток распушил. (Показывает пальцами.)
КАБАН (Рябе). А где остальные яйца?
РЯБА. В самоваре. От греха подальше.

Кабан, пока все рассматривают яйцо, достаёт из самовара остальные яйца, и проверяет их.

ЦАРЬ. Надеюсь, вы понимаете, что все яйца в моём царстве принадлежат – кому?
ЕРЕМЕЙ. Нашему царству.
ЦАРЬ. Я и есть ваше царство, дурень.

Царь обнимает Рябу и выводит её из лукошка. На ней странное платье, похожее на крышку чайника с висящими ленточками внизу.

А таланты надобно продвигать. (Рябе.) Прилично оденешься, во дворце будешь жить.
РЯБА. А шоколадом кормить будут?
ЦАРЬ. Да хоть ананасы с зефиром.
ГЛИКЕРИЯ. А нам бы, Ваше Величество…
ЦАРЬ. А вам бы надо в темнице посидеть.
ЕРЕМЕЙ. За что?
ЦАРЬ. За что?.. (Думает.) Волноваться меня заставили.
РЯБА. Не виноватые они.
ЦАРЬ. Вы главные свидетели: а вдруг соседним царям про золото сболтнёте, а? На меня войной пойдут, всё царство разорят! Не дай бог и меня в темницу… Не бывать тому! А ну, Кабан, выполняй приказ – свидетелей в темницу, а Рябушку в светлицу.
КАБАН. Слушаюсь, Ваше Величество Царь-батюшка! (Деду с бабкой.) Смирно! В темницу – шагом арш!.. Ать-два, ать-два…

Кабан уводит Еремея и Гликерию.

Пятый эпизод

Царская палата во дворце. Дубовое кресло, похожее на трон, видимо, самодельное, лавки из дерева, окна с решётками – всё казённо, бездушно и бедно. На стене висит старинный телефонный аппарат с диском. В углу кованный сундук с замком. В другом углу клетка. Там, вверху на жёрдочке, напоминающей качели, сидит Ряба, повернувшись спиной к трону и к Царю. На клетке висят таблички с надписями: «Курочка Ряба. Суперсекретно!», «Руками не трогать!», «Казню на месте!». Глаза её полны тоски и печали. Она одета в пышное платье, как придворная дама, на ней какой-то несуразный парик с кудряшками. Царь приплясывает перед клеткой и стучит в деревянные ложки, аккомпанирует себе, так сказать, для увеселения Рябы.

ЦАРЬ (напевая на манер народных песен).
Ой, как у царских, у ворот
Ряба с коробом идёт.
Там яички не простые,
Высшей пробы, золотые!
Ну, как тебе? Это я специально для тебя сочиняю. Цени.
РЯБА (не оборачиваясь). Неправдашная песня. Я с коробом у ворот не ходила.
ЦАРЬ. Ну и ладно, я другую сочиню, мне для друзей не жалко.

Царь откладывает ложки и достаёт из-за трона балалайку. Настраивает инструмент, затем представляет своё выступление с французским акцентом.

Царские частушки
Для курочки-РябУшки,
Ля франсе – на французский лад,
Же ву при – про бесценный клад.
(Поёт и играет на балалайке.)
Ах ты курица-девица,
Ты красива, как мамзель –
Надо золотом делиться,
Вот такая карусель.

А иначе, миль пардонте,
Будут все войска слабы,
И враги на горизонте
Нам покажут кулаки.
РЯБА. Не буду я с тобой делиться. Отпустишь Еремея с Гликерией?
ЦАРЬ. Ага. Шпиёны у них живо все секреты выудят – и про тебя, и про золото.
РЯБА. Тогда золота больше не увидишь!
ЦАРЬ. А я прикажу деда с бабкой одними желудями кормить. А ещё прикажу в крапиву посадить.
РЯБА. А я тогда!.. А я тогда дышать перестану – и умру. Вот! (Ложится кверху лапками и делает вид, что задыхается, икает и подхрипывает.) Кха, кха!..
ЦАРЬ (встревоженно). Ты давай тово… Цирк мне тут не устраивай! А то я не посмотрю, что курочка Ряба, живо в щи отправлю!
РЯБА (героически). Лучше в щах вариться, чем с врагом водиться. Прощайте, люди добрые!
ЦАРЬ. Какой же я враг, я друг… Ну хочешь, Еремея с Гликерией в клетку напротив тебя посажу?
РЯБА (мотая головой). Не-а.
ЦАРЬ. А если в кандалы золотые – у самого трона закую?
РЯБА. Только свобода.
ЦАРЬ (почёсывая затылок). Вот заладила… Ладно, пускай во дворце живут. Но, чур, из дворца ни шагу.
РЯБА (оживая, радостно). Ой, здорово, Царь-батюшка! Да я от великой радости такое яичко снесу – все закачаются!
ЦАРЬ (в сторону). Вот что значит дипломатия.

Царь подходит к телефонному аппарату и набирает номер. Кричит в трубку.

Начальник стражи?.. Ничего не слышу!.. Ещё раз хрюкнешь в трубку, в поросятник отправлю!.. (Вешает трубку на рычаг. Рябе, конфузливо.) Телефон древний, ещё от деда… Ничего, с нашим богатством куплю и телефоны, и патроны… (Подходит к решётчатому окну, кричит вниз.) Эй, стража! Привести ко мне из темницы Еремея с Гликерией. Сию же секунду!.. (В сторону.) Дурачки-старички: пусть поживут недельку-другую. Потом прикажу Кабану их в лес увести да к дереву привязать. Волков у нас – ух, тьма-тьмущая!..

В это время радостная Ряба достаёт из-под своего пышного платья золотое яйцо больших размеров.

РЯБА. Вот, Царь-батюшка, яичко – хоть на выставку!
ЦАРЬ (беря яйцо и любуясь им). На выставку боязно такую красоту. Стащат, не успеешь глазом моргнуть.

Царь идёт к сундуку и пытается открыть замок, но тот не поддаётся.

Ещё и замок не фурыкает… Ничего, несгораемый сундук куплю, новую стражу найму, во дворце ремонт сделаю – денег-то завались!
РЯБА. Царь-батюшка, а мне бы мармеладу с шоколадом.
ЦАРЬ. Обожди, всё купим!.. (Дёргает замок.) Ну что за царство – замок починить некому… ЗаржАвел…

Шестой эпизод

В палату входят Еремей и Гликерия. Еремей смотрит на безуспешные попытки Царя открыть замок.

ЕРЕМЕЙ. Царь-батюшка, позволь я поколдую.
ЦАРЬ. Ну давай, рукодельник.
ЕРЕМЕЙ (игриво всовывая ключ в замок). Пружинка – скок! Защёлка – вбок!

Еремей быстренько открывает замок.

Открыт замок.
ЦАРЬ. Замок отдай. Хоть и ржавый, а пригодится. (Отбирает замок.)
ЕРЕМЕЙ. А говорили, Царь-батюшка, у тебя тут брульянты да изумруды кругом.
ГЛИКЕРИЯ (с насмешкой). Ага, слуг полным-полно, все в золотых ливреях – туда-сюда, шмыг-шмыг…
РЯБА. И павлины мармелад едят.
ЦАРЬ. Цыц. Больно любопытные.
РЯБА. Я мармелад хочу! Шоколад с начинкой!
ЦАРЬ. Не шуми. Скоро весь белый свет купим…

Царь открывает сундук, где должны храниться яйца, и замирает как вкопанный.

Ой, а где же?..
ЕРЕМЕЙ. Кто?
ГЛИКЕРИЯ (заглядывая в сундук). Даже хлебных крошек не видать.
ЦАРЬ. Яйца где золотые? Украли! Ограбили!
ГЛИКЕРИЯ. Ваше Величество, на нас не греши.
ЕРЕМЕЙ. В темнице маялись.
РЯБА. А я в клетке томлюсь.
ЦАРЬ. Кто же подлость такую сотворил? (В ярости.) Кто спрашиваю!?

За окнами слышится барабанный бой и чёткий марш солдатских сапог. Царь выглядывает в окно.

Что за войско? Откуда?

В палату входит Кабан. Вид бравый, новый генеральский костюм с золотыми эполетами, большая сабля волочится по полу, на голове треуголка с пером, на груди ордена, ботфорты со шпорами – ну прямо Наполеон!

КАБАН. Моё войско это, Царь-батюшка.
ЦАРЬ. Наше, хочешь сказать?
КАБАН. Никак нет, моё. Я цельное яйцо золотое истратил, чтобы солдат собрать. На второе – пушек купил со снарядами. Остальные в запас.
ЦАРЬ. Ах ты рожа кабанья, я же тебя из леса взял, в генералы вывел, а ты! Отдавай моё золото!
КАБАН. Никак нет.
ЦАРЬ. А зачем пришёл? Похвалиться?
КАБАН. Пришёл вас, Царь-батюшка, арестовать и в темницу посадить.
ЦАРЬ. За что?
КАБАН. А за то. Вы царь бедный, царство в нищете. Меня одними желудями кормили и врать заставляли, что у нас богатства несметные. А я кабан чувствительный, от вранья шерсть вылазит…
ЦАРЬ. Чувствительный, ага. Сам донос на старика со старухой настрочил, сам про бомбы сочинил, а я виноват? А ну-ка живо яйца в сундук!
КАБАН (подсовывая фигу Царю под нос). Вот фигу вам! Теперь Царь-кабан править будет.
ГЛИКЕРИЯ. Батюшки – Царь-кабан! Где ж это видано.
ЦАРЬ (Кабану). Цыц!
КАБАН (всё больше смелея). А я говорю, нецыц.
ЦАРЬ (топая ногой). А я говорю, цыц!
КАБАН. А я говорю, нецыц!

Пока Царь и Кабан препираются, Гликерия с Еремеем пробираются к клетке, где сидит Ряба. Еремей открывает замок, они хватают Рябу под руки и незаметно улепётывают из дворца.

ЦАРЬ. А я говорю!..
КАБАН (заметив открытую дверь в клетку). Ой, курица сбежала.
ЦАРЬ. Все сбежали. Из-за тебя сбежали!
КАБАН. Срочно догнать и схватить! (Убегает. Кричит за дверью.) Солдаты, за мной! В погоню!
ЦАРЬ. Куда в погоню-то? Неужто они в избу вернутся?.. Э, нет, скорее всего, в лесу спрячутся. Пойди найди их там… Эх, что же делать?.. (Смотрит на пол.) Ух ты! Следы позолоченные… (Смеётся.) Гы-гы, курочка моя любимая наследила. Умничка. Ну, Царь-батюшка, в погоню!.. (Убегает.)

Седьмой эпизод

В лесу по тропинке идёт Еремей, за ним Гликерия и самой последней Ряба. Еремей прислушивается.

ЕРЕМЕЙ. Гликерия, послушай, нет ли погони?
ГЛИКЕРИЯ. Туговата я на ухо стала, пусть Рябушка послушает.
РЯБА (прислушиваясь). Кажется, крадётся кто-то… Бежать надо!
ГЛИКЕРИЯ. Стара я бегать. Вы уж бегите, а меня пусть хватают.
ЕРЕМЕЙ. Я, Гликерия, тебя не брошу. Пусть нас хватают, а ты, Ряба, в лес беги.
РЯБА. Я одна никуда не пойду. Пусть нас троих хватают.
ГЛИКЕРИЯ. Ладно, идём. Авось тропинка и приведёт куда.

Они снова идут по тропинке, пока перед ними не открывается поляна с большим камнем, за которым тропинка разделяется на три части. Вверху камня надпись НЕГОРЮЙ-КАМЕНЬ.

ЕРЕМЕЙ. Вот те раз.
ГЛИКЕРИЯ. Никак путеводный камень. Ну-кась, Ряба, прочти, без очков не вижу.
РЯБА (читая надпись). Негорюй-камень.
ЕРЕМЕЙ. А мы вот горюем.
РЯБА (читая дальше). «Пойдёшь налево – всё забудешь. Пойдёшь направо – всё потеряешь. Пойдёшь прямо – на всё рукой махнёшь».
ГЛИКЕРИЯ. Непутёвый камень. Зачем налево ходить, и так уже забыли, когда спокойно жили. А направо зачем? И так всё потеряли. А прямо и ходить незачем – давно рукой на всё махнули.
РЯБА. Ой, тут мелким шрифтом внизу. (Читает.) «Если камень обойдёшь, то свою мечту найдёшь. Кем мечтаешь стать – им стань, в новом облике воспрянь».
ЕРЕМЕЙ. Шутка, что ли?
ГЛИКЕРИЯ. Глупая шутка. Пойдём отсюдова.
РЯБА. Погодите, я сейчас проверю.

Ряба заходит за камень, который начинает переливаться разноцветными лучами и как бы испускать свет.

ЕРЕМЕЙ. Рябушка, нашла чего?
ГЛИКЕРИЯ. Выходи давай, а то мы извелись уже.
РЯБА (из-за камня). Сейчас, сейчас… Преображаюсь!..
ГЛИКЕРИЯ. Ты особо-то не преображайся, а то ослепнем от внезапности.
ЕРЕМЕЙ. Или окосеем.
РЯБА. А вы приготовитесь как следует.
ЕРЕМЕЙ (Гликерии). Готова?
ГЛИКЕРИЯ. Готова.
ЕРЕМЕЙ. Выходи!

Свет из камня угасает и с другой стороны выходит Ряба. Сзади у неё большой павлиний хвост, он открыт и переливается перламутром. На голове тоже павлиньи перья, совсем не к месту.

ГЛИКЕРИЯ. Батюшки! Никак ты в павлина обернулась.
РЯБА. В павлинку. Давно уже мечтала.
ЕРЕМЕЙ. Вот и ладно, вот и замаскировалась. Теперь ты, старая, маскируйся, пока не отыскали нас.
ГЛИКЕРИЯ. В кого же маскироваться?
ЕРЕМЕЙ. В Бабу-Ягу, в чудище.
ГЛИКЕРИЯ. Вот ещё! Я хоть немолодая, но симпатичная, уродовать себя не дам. (Заходит за камень, и тот начинает опять переливаться и светиться.)
РЯБА. Эх, хорошо бы Гликерия в слонёнка превратилась, я бы её по хоботу гладила.
ЕРЕМЕЙ. Нет, лучше в лошадь, мы бы на ней сразу ускакали.

Из леса по тропинке выходит Царь. Он видит Еремея и расплывается в улыбке.

ЦАРЬ. Еремей, беглец! Глазам не верю.
ЕРЕМЕЙ. Царь-батюшка, не вели казнить, вели миловать. Погулять пошли, воздухом подышать.
ЦАРЬ. Погулять? Куда Курочку Рябу дели?
ЕРЕМЕЙ (в замешательстве). Ну…
ЦАРЬ. И что это за павлин тут нахохлился?
РЯБА. Я – павлинка! Прилетела из Африки.
ЦАРЬ. Зачем?
РЯБА. Рябу спасти и в Африку увезти.
ЦАРЬ. А ну, отдавай Рябушку мою!
РЯБА. Она уже в Африке.
ЦАРЬ. Врёшь! Туда лететь далёко.
РЯБА. А вот и недалёко – камень-то волшебный. (Показывает на камень.)
ЕРЕМЕЙ (с досадой). Их, молчала бы!..
ЦАРЬ. Ну-кось, ну-кось… (Читает.) Негорюй-камень. «Если камень обойдёшь, то свою мечту найдёшь. Кем мечтаешь стать – им стань, в новом облике воспрянь».

В это время из-за камня выходит Гликерия. Она одета в праздничный красный сарафан. На голове высокий с бисером кокошник, на щёках яркий румянец, губы алые – ну прямо игрушка, а не старушка!

(Изумлённо.) Это что за кукла?
ЕРЕМЕЙ (обалдев от увиденного). Это… это нянька павлинкина.
ГЛИКЕРИЯ (надменно). Я вам не нянька. Я всех павлинок хозяйка.
ЦАРЬ. Тоже из Африки?
ГЛИКЕРИЯ. Из неё родимой.
ЦАРЬ. Так я и поверил. Личность меняете? (На Гликерию.) Признавайся, ты Ряба?
ГЛИКЕРИЯ. Господь с тобой, Царь-батюшка.
ЦАРЬ (на Рябу). Ты Ряба?
РЯБА. Павлинка я.
ЦАРЬ (на Еремея). Может быть, ты Ряба? Отвечай!
ЕРЕМЕЙ. Ну…
ЦАРЬ (вне себя от злости). Ну погодите, я вас насквозь увижу! Я каждую вашу мысль услышу! Выведу на чистую воду!

Царь забегает за камень и тот опять начинает светиться, даже звуки оттуда слышатся непонятные, то ли ойкает кто-то, то ли икает, то ли от щекотки смеётся.

ЕРЕМЕЙ. Как бы с Царём чего худого не приключилось.
ГЛИКЕРИЯ. Худого? Жадина и хапуга – чего уж хуже-то.
РЯБА (прислушиваясь). Ой, кажись, идёт кто-то. Сапогами топочет, поймать нас хочет.
ЕРЕМЕЙ. В чащу бегом! Там не найдут. Беги, Ряба!
РЯБА. С таким хвостом? Я в деревах застряну.
ЕРЕМЕЙ. Чего стоишь, Гликерия?!
ГЛИКЕРИЯ (показывая на сарафан). Да и я в первых кустах запутаюсь.
ЕРЕМЕЙ (в отчаянии). И-их! Что же делать-то?! Ладно, биться за вас буду.

Еремей заходит за камень, а с другой стороны появляется Царь. У него огромные уши, длинный нос и огромные глаза на пружинках, как у краба.

ЦАРЬ. Ага, вот теперь я все ваши секретные мысли вижу и слышу. И заговор носом чую. (Тычет пальцем в Гликерию.) Гликерия. Сразу угадал. (Пристально смотрит на Курочку Рябу.) Курочка моя золотоносная. Алмаз бесценный… Пойдём во дворец.
РЯБА. С места не сдвинусь!
ЦАРЬ. Сдвинешься. У меня и руки теперь длинные!

Царь вытягивает накладные руки, хватает ими Рябу и тянет за собой.

ГЛИКЕРИЯ (цепляясь за Рябу, тянет её к себе). Ах ты паразит! Мало что чужое добро отбираешь, так ещё и близких разлучаешь. Не отдам!
ЦАРЬ. Отдашь, никуда не денешься!

Восьмой эпизод

Из леса появляется Кабан с саблей наперевес в одной руке и с револьвером в другой. Он злой и уставший.

КАБАН. Попались! Руки вверх!

Все поднимают вверх руки. Кабан подходит к ним и тупо разглядывает каждого, ничего не понимая.

(На Царя.) Чудо-юдо, что ли?
ЦАРЬ. Ага.
КАБАН (Гликерии). А где бабка с курицей?
ГЛИКЕРИЯ. Бабок здесь нету.
РЯБА. И куриц тоже.
КАБАН. Врёте. Я по запаху шёл. (Нюхает Гликерию.) Бабкину пшённую кашу я за версту чую. Сейчас всех в крапиву посажу, пока правду не расскажете, не выпущу! А ну, шагом марш в овраг!
ЦАРЬ. Погоди, Кабан, я всё расскажу! Это я Царь-батюшка.
КАБАН. Молчи, чудище!

Тут из-за камня выходит Еремей. Правда кулаки у него теперь больше головы, на руках огромные бицепсы, а из-за спины торчит перископ, как у подводной лодки.

ЕРЕМЕЙ. А, Ваше Свинство, пожаловали. Кулаков моих отведать не желаете?
КАБАН. Богатырь заморский?
ЕРЕМЕЙ. Он самый. Молодость богатырскую вспомнил. И-их! (Бьёт кулаком по земле со всей силы, земля вздрагивает и все подскакивают.) И раз!.. (Бьёт ещё раз.) И два!.. (И снова все подскакивают на месте.)
ЦАРЬ. Ой, сейчас уши отвалятся!
ГЛИКЕРИЯ. Не жалей их, Еремеюшка.
РЯБА. Так им!
КАБАН. Постой, богатырь!
ЕРЕМЕЙ. Удар заключительный!

Еремей размахивается что есть силы и бьёт оземь кулаком, да так, что все падают, а у Кабана из рук вылетает револьвер и сабля. Ряба шустро вскакивает и подбирает саблю с револьвером.

РЯБА (Кабану и Царю). Ага, попались. А ну, живо руки вверх!
ГЛИКЕРИЯ. Ох, спасительница.

Кабан и Царь поднимают руки вверх и пятятся за камень.

КАБАН. Не виноват я, из-за царя подлости творил. А в лесу мне вольготно жилось…
ЦАРЬ. Это всё Кабан, власти хотел, меня обкрадывал. А я человек слабый, податливый…
КАБАН. Не я это!..
ЦАРЬ. Не я!..
РЯБА. А ну, живо за камень!
ЕРЕМЕЙ. А то я вас!

Кабан и Царь скрываются за камнем. Слышится шипение, гудение, камень светится и переливается, а вверх поднимается пар.

ЕРЕМЕЙ. Ох, кабы не пришлось опять биться. (Поднимает вверх свой большой кулак.) Уж больно всё фыркает.
ГЛИКЕРИЯ (прислушиваясь). И правда, странные звуки… Будто борщ варится.
РЯБА. Это они в своей жадности и глупости варятся. Пусть всё выкипает.
ГЛИКЕРИЯ. Что же от них самих тогда останется?

Из-за камня появляется Кабан в своём первородном зверином обличье без мундира и эполет, он нюхает землю и хрюкает.

КАБАН. Наконец-то можно по лесу побегать, желудей поискать. Грю-ю, грю-ю!.. (Убегает.)
ЕРЕМЕЙ. Был генерал – и нет генерала.

Затем из-за камня появляется Царь, уже без длинного носа, ушей и глаз на пружинках. Правда, с длинной бородой, роста маленького, будто присел на корточки, идёт, на плече лопату несёт – вылитый гном.

ЦАРЬ. Лучше гномом быть – под землёй богатства несметного завались! (Уходит.)
РЯБА. Ой, кажись, я обычное яичко снесла. (Держит в руке обычное яйцо.)
ГЛИКЕРИЯ. Как же теперь без золота и без Царя-батюшки жить?
ЕРЕМЕЙ. Ежели руки золотые и голова на плечах, никакой царь и золото не нужны!
ГЛИКЕРИЯ. И то верно.

Финальная песенка

ГЛИКЕРИЯ (напевая).
Кабы жадность не сгубила
Маво батюшку-царя,
Вся б страна его любила
За великие дела.
ЕРЕМЕЙ (напевая).
Золотые ум и руки
Нас от бедности спасут,
А жадюги и хапуги –
Все от зависти помрут!
РЯБА (напевая).
Вы не зарьтесь на чужое,
Лучше меньше, да своё!
И яичко не простое,
Если высидишь его.
ВСЕ ВМЕСТЕ (напевая).
Нет дороже в мире клада,
Чем хорошая семья,
Всё богатство с нами рядом –
Ты, она, и мы, и я!

ЗАНАВЕС